нисколько не походил на убежище нежити.
Вокруг людно, никаких каркающих ворон, забитых окон, или ещё чего-то в подобном духе. Даже дверь, и та приглашающе открыта, а напротив, прямо на лужайке, играет в лапту стайка ребятишек.
— Ты уверен что это именно здесь? — сомневаясь, переспросил я.
Упырь кивнул.
— И как туда попасть?
Нет, зайти можно было прямо в дверь, не зря же она открыта, но что-то мне подсказывало что это будет не самое верное решение.
И подумал я совершенно правильно. Потянув за рукав, упырь потащил меня дальше по улице, и поравнявшись с совсем неприметным домиком, почти сараем, кивнул, промычав что-то неразборчивое.
— Здесь вход? — догадался я.
— Уху! — подтвердил мой провожатый, но не свернул, а так и продолжил идти, остановившись только в самом конце улицы.
Там он повернулся, и убедившись что никто за нами не наблюдает, жестами объяснил очередность действий.
Сначала идёт он, а я жду. Он выясняет как там и чего, возвращается, и мы идём вместе.
Понятно что деталей никаких сообщить он не мог, точнее я бы его не понял, поэтому единственное что мне оставалось — ждать.
И ждал я довольно долго. Уже и воду всю выпил, и провиант съел, а он всё не возвращался. Я уж подумал что всё, каюк, сгинул мой Штирлиц недоделанный, но когда начало темнеть, упырь всё же появился.
— Ну как там? Есть кто нибудь?
Тот покивал, и растопырив пальцы, сжал и разжал их трижды.
— Три десятка уродов? — в удивлении воскликнул я.
Упырь кивнул, но так злобно зыркнул, видать обиделся на уродов. Это как с полицаями в одной компании гуляешь когда, и кто-нибудь скажет «мусор», примерно такая же пауза возникает. Обижаются.
— Ты не такой. — поспешил «исправиться» я. — Ты нормальный вампир, правильный!
В моём понимании нормальный вампир — это мёртвый вампир. Даже несмотря на каламбур. Но к этому существу у меня действительно особое отношение, я вроде и понимаю что он лоялен лишь из-за сделанной когда-то привязки, но воспринимаю его совершенно иначе.
Упырь кивнул — извинения приняты, и подобрав с земли длинную палочку, принялся чего-то чертить.
— Здесь вход и там двое? — догадался я.
— Дальше длинный тоннель и в конце зал?
Снова кивок.
— Там все собрались?
— Ещё кивок, на этот раз совсем энергичный.
Знание того что скоро я проникну в святая святых вампирской братии, придало мне уверенности, но как оказалось впоследствии — весьма чрезмерной.
Двоих на входе снять удалось легко и почти бесшумно, что не могло не сказаться на моём эго. Мне показалось что я всесилен, и перекинув"вепря" поудобнее, я двинулся дальше.
Свежевырытый тоннель сильно пах землей, освещения не было, но мне всё же как-то удавалось ориентироваться.
Упырь плёлся позади, и чем ближе мы подходили к цели, тем больше он отставал.
«Пару пушечек бы сюда…» — мечтал я, представляя как залп картечи сметает бросившихся на добычу вампиров. Убить не убьёт, но из строя выведет качественно. Так качественно, что потом только добить останется. Но это если тоннель не осыплется, и не превратится в братскую могилу.
Когда до двери оставалось совсем немного, упырь совсем раскис, и встал как вкопанный.
Я тихонечко шикнул на него, но он оставался недвижим, видимо слишком боялся тех кто находился за дверью.
Ну и хрен с тобой, подумал я, на ощупь подбираясь ближе.
Обычная деревянная дверь, такая же свежая как и всё остальное. Неделя, плюс-минус. Из замочной скважины льётся свет и слышатся голоса.
Присев, я пристроился поудобнее, и осторожно заглянул внутрь.
Конечно будь здесь замок современный, ничего бы я не увидел, да услышал бы вряд ли. Но в эту скважину можно было легко засунуть палец, поэтому всё оказалось весьма неплохо.
Большой зал, или скорее грот, освещали несколько факелов-светильников, света которых вполне хватало чтобы осмотреться. Хотя осмотреться, — громко сказано, скважина хоть и приличных размеров, но всё же сектор обзора был узковат. Видел я кусок стола, несколько чьих-то спин, пару подпирающих потолок брёвен, кусок завешенной ковром стены, и краешек стоящего в пол-оборота человека. Лицо его оставалось за кадром, говорил он негромко и неразборчиво, но судя жестикуляции, толкал тост.
Вот он чуть сдвинулся вперёд, развернулся, и когда наконец попал в фокус, я даже глазам своим не поверил. — Это был князь.
Нет, конечно я мог ошибаться, лично встречаться нам не доводилось, но картин с его изображением видел достаточно. И схожесть тут была настолько сильной, что либо это на самом деле князь, либо кто-то из его ближайших родичей.
Тем временем за столом зашевелились, и поднялся ещё один, тот чью спину я лицезрел уже несколько минут.
Грузный и неповоротливый, он наклонился к столу, взял что-то, и отставив стул, развернулся. А я даже мигнул от удивления. Боярин Разумовский собственной персоной, его-то видел лично, и с кем либо спутать никак не мог.
Вот только что он тут делает? Неужели и его обратили?
Говорил боярин недолго, и высказавшись, сел на своё место, передавая эстафету соседу. Тот поднялся, так же взял что-то со стола, и развернувшись, вогнал меня в ступор. Это был ни кто иной, как отец Ольги — покойничек, и мой, получается, тесть.
Вопрос, как такое могло быть, у меня не возникало. Вариантов два, инициация до смерти, либо постанова со взрывом и всем остальным. С тем что я не учуял его сразу, тоже понятно, мои возможности в новом теле весьма ограничены, а если вампир скрывает свою сущность, вычислить его совсем нелегко.
Так же выговорившись, он сел на своё место, а уже следующий оратор виден мне не был, и я попытался как-то извернуться, но вместо удобного ракурса, получил удар по голове.
Такой бух. — И темнота.
Когда очнулся, первое что почувствовал — пресловутые оковы на запястьях. Пошевелился, всё тело затекло и болит.
— Живой? — откуда то из темноты послышался знакомый голос.
— Да пока живой, вроде… Прислушался я к своим ощущениям. — А ты как тут?
— Да вот уж как-то… — вздохнул Торин, сын правителя Орского каганата и мой «крестник», и пересказал свою короткую, в общем-то, историю.
— Самое страшное что почти вся верхушка княжества превратилась в этих… Говорят когда в Кремле дожимали их немцы, он и появился.
— Кто, он?
— Ну как, тот кто сделал это с боярами… Купол ещё не встал, но немцы уже со всех сторон зашли, и единственное что оставалось князю и дружине его — умереть достойно. Слишком силы неравные были. А тут он. Так мол и так, сделаю из вас таких воинов, что никакие вороги страшны не будут.
— И что?
— И сделал. Перебили они гадов, только сами ещё худшими гадами стали.
— А дальше?
— А что дальше? Куполом накрыло всех, не захотел Кремль упырей на волю выпускать, вот и сработала защита…
— Но вырвались же как-то?
— Угу. Вырвались.
— И чего теперь?
Но ответить на этот вопрос наследник не успел, лязгнули затворы, и открылась дверь.
Пока я соображал что к чему, меня выволокли, и потащили как куль с навозом по неровному земляному полу.
Притащили к двери где я не так давно подглядывал в замочную скважину, и так же бесцеремонно забросили внутрь.
Первый кого я увидел когда поднялся, был князь. Внимательно меня разглядывая, он стоял напротив.
— Что-то непохож он, Иван Алексеевич, на грозу вампиров… Мелковат, что-ли…
— А ты не суди по оболочке-то, князь-батюшка, оболочка-то она что, тьфу! И нет её… По внутреннему содержимому мерить надобно…
Откуда-то сбоку вышел зам министра и встал рядом с князем.
— Ну здравствуй, давно не виделись… — ухмыльнулся он.
Я промолчал. Иногда такой вариант наиболее предпочтителен.
— Что-то ты, зятёк, не весел? — на «сцене» появился ещё один участник, не так давно почивший Ольгин папенька, Шереметьев старший.
Но и я ему не стал отвечать. Не зря же они меня сюда притащили? Сейчас сами все выложат, что надо и не надо. А я послушаю, и там уже решать стану. Хотя что я могу решить в таком положении?
— А мы тут с обидчиком твоим разобрались… — Вон, полюбуйся…
Проследив за рукой «тестя», я увидел висящего в углу под потолком человека. Он был раздет, и судя по подставленным снизу ведрам, обескровлен.
— И кто это?
— Как это кто? — удивился «тесть». — Борис Николаевич Храмов — собственной персоной! Нахал занявший место князя, и положивший под стенами твоей крепости уйму народа!
— Вот видишь как мы о тебе заботимся! — выпячивая грудь, зашевелился князь. Высокий и светловолосый, с прямым взглядом и умными, голубыми глазами, именно таким его изображали художники на портретах. Вот только теперь
